Ой, правда что ли грубо вышло? Простите ребята, я вовсе не хотел хамить. Просто Гелька это мой любимый характер, а тут про него так неуважительно, и вообще, о мертвых или хорошо или ничего...
Шучу я. Просто считаю что у Гельки стерженек покрече чем у многих других героев трилогии и прочих произведений ВП. Обидчивый был, да, но для этого что-бы обижаться( и было на что) тоже характер нужен. Я не уважаю людей которым плюют в глаза а они говорят “божья роса”. И в тоже время какой придумщик, какой милый романтик, его этот радиотелеском из зонтика для прослушивания звезд. Я в детстве тоже был очарован звездами, они меня просто завораживали, но до такой изобретения недодумался, видимо не хватило воображения. Зато я сделал собственный телескоп из очковых линз с диафрагмой и обоев пропитанных эбокситкой. А потом выпросил у мамы настоящий телескоп. Представь себе каких титанических усилий ей стоило его достать. В то время деньги, еще советские рубли, уже не черта не стоили, а телескопы вообще частным лицам не продовали, только организациям, школам всяким. Но мама путем каких-то очень сложных комбинаций умудрилась мне его купить, новенький, причем по госцене( хотя тогда о такой штуке как госцена уже забыли).
Представляю какие у меня были глаза когда мне его вручили. Ведь это наверно огромное счастье, когда мальчишка, твой сын, смотрит на тебя такими глазами, как на волшебника. Я с этим телескопом никогда не расставался, сколько он со мной переезжал, на север, обратно, потом имиграция, бесчетные съемные квартиры, и даже в армии я его держал в в каюте под койкой. И сейчас он со мной, словно живая частичка детства, правда пылится себе на антрисолях, в небо я уже не смотрю, почти, но он ждет. Ждет мальчишку, который еще не родился, с мамой которого я наверно еще даже не знаком.
Но телескоп твердо знает что все будет в лучшем виде, ведь его делали для удивительных открытий а не для пыльных воспоминаний.
Знаешь, Шипучка, я ведь Крапивина открыл для себя относительно недавно, меньше года, и наверное не прочел еще и половины его книг. Хотя не совсем так, давно как-то,мне тогда было почти 14, начал читать “Голубятню”, но тогда я ее не принял.
По нескольким причинам.
Во первых это была только первая часть трилогии( а достать остальные даже при желании было трудно, печатали Крапивина мало).
Во вторых тогда мне эта вещь показалась очень странной, “что за чувства могут быть между взрослым Яром и крохой Тиком?”- подумал я. А думались всякие гнусности. Причина таких мыслей- мой экс-тренер по плаванию, в котором я поначалу души не чаял, так с ним было здорово и интересно. Я просто нарадоваться не мог, как много он нашел во мне талантов и всего такого и как замечательно что такой человек меня заметил. А после того как я отшил первые его серьезные “ухаживания”, я сразу очутился вне командного списка, и вообще оказался “бесперспективным пловцом”. Хотел было искать справедливости в народе, но тренером он был заслуженным, остальное дело личное( так решил колектив). Мне предложили уйти с миром, а то, мол, себе дороже будет связываться. Ну и хрен с ним, с их бассейном, подумал я, ушел хлопнув дверью. И вот тут под руку попадается мне “Голубятня”. Я конечно же читаю между строк то чего нет и быть не может. “И здесь”,-думаю ” тоже самое, напасть какая-то”. Не прочитав и половины запускаю книжкой в форточку.
И вот недавно попалась мне на глаза повесть “Самолет Сережка”. Честно говоря заинтересовался я только из-за названия, подумал почему-то что это что-то такое драматическое про Афган или Чечню. Ну вот, прочитал и понял, что стал безнадежным крапивинистом.
Вот теперь читаю и горько сожелею что не знал о Крапивине в детстве, тогда бы многое у меня было по другому. Честно признаюсь, дерьмовым я был другом в детстве, легко друзьями обзаводился и легко про них забывал. Я был общительный и веселый пацан, наверно со мной было интересно, но для меня друг переставал существовать как только мы переставали быть в непосредственной географической близости. Сколько прекрасных знакомств было летом в лагерях, многие ведь мне писали. Один мальчик, помню, аж несколько раз писал, марки дарил в письмах, фотку послал, а я... свинья ленивая, ни разу никому не ответил. Все говорил себе потом, потом, пока не забывал, и совесть не мучила.
Но самое скверное пердательство, это мой лучший друг Алеша, такого друга у меня не было ни до ни после, как сейчас я понимаю. Мы подружились с ним в Радужном и были не разлей вода четыре года( я посчитал что жил в Радужном не 3 а 4 года). А потом я уехал, а он остался. Конечно, я бы и при желании не смог бы там остаться потому что решали родители, но вот то с каким легким сердцем я с ним растался... У меня только и было в голове что наконец-то я сваливаю с “этой дыры”, уезжаю на “большуху”. Помню как особенно неразлучны мы были в последний месяц два, и какой он иногда становился грустнозадумчевый. Расставание было теплым и коротким( и для меня ничуть не болезненным), и опять я ленился ему писать, потом перестал и он, последнее кажется пришло уже из Минска, с его “большухи”.
Но Бог есть, видимо есть и карма. Следующие полтора года, в моем родном городе,
мне было Очень плохо. Я вернулся в ту школу и класс к тем ребятам с которыми проучился до 3-го класса. Вернулся и оказался один против всех, прям как Альбиен Ксото. Правда скорее по причине собственной ослиной заносчивости, у меня в тот период было страшное самомнение. Не били правда, потому как хилым я не был, но все остальное...
На переменках портфель приходилось таскать с собой или сторожить, иначе бы спрятали так что не нашел, ну и все такое прочие, страшно вспомнить. В итоге прогулов у меня было больше чем дней проведенных в школе, ведь там было просто нестерпимо.
А потом мы уехали, уже на совсем. Тут уж вовсе не до сентиментальных отношеий стало, для себя времени не хватало, школу то пришлось заканчивать на чужом языке, и труда для этого надо в два раза больше чем местным.
К чему я тебе все это говорю... ах да, Радужный, общая тема, Радужный и Крапивин, они у меня почему-то в голове вместе сплелись, может потому-что там осталось детство.
Слушай, скажи, в поселке деревянная школа еще стоит? Она там рядом с единственной центральной дорогой, два корпуса белых, а за ней стадион песком засыпанный, а за ним болота до горизонта, на горизонте тайга. Я там жил рядом со школой, через стадион перейти и с права домики начинаются. А Алеша прямо рядом со школой жил, в таком общежитии красного цвета, гофрированая жесть снаружи. Ты там не проходил случайно, а, Шипучка?
Насчет “Корабликов”, жаль, хотя прочту обязательно. А насчет сравнения моего с “шариком Вильсона”, то думаю оно несправедливо по отношению к ВП, ведь Вильсон это не просто писательская удача, это шедевр, а шедевры должны рождаться редко.
Я сейчас читаю “пенные гребни”, очень интересно. Позабавил эпизод с ацетоновым глюком, такое впечатление что ВП самому пришлось посидеть с целофановым мешком на голове, очень реалистично.
|