Пробило уже последнюю ночную стражу, когда Шаваш, валившийся с ног от усталости, вошел во флигель к отцу Адушу. Тот, закончив описи, складывал в ящик пронумерованные реторты. Шаваш взял кувшин со шербетом и стал лить его себе в рот.
- Хорошенькая ночь, - наконец сказал Шаваш.
- Надо было, - сказал отец Адуш, - подвесить эту крысу на стенке. Повисела бы - и все рассказала...
Он имел в виду яшмового аравана.
- Это большая ошибка, - возразил Шаваш, - пытать человека, если не знаешь заранее, что он должен тебе рассказать. - И безо всякой связи добавил:
- Этот господин Кеш - очень достойный человек. Это видно по доносу. У него немножко неудачно сложилась судьба, но покупать стоит лишь того, кто не продается с первого раза.
Некоторое время отец Адуш занимался бумагами.
Арфарра говорил о том времени, когда он, после мятежа Харсомы, расправлялся в провинции Варнарайн с корыстолюбием вообще и со своими бывшими сослуживцами - в частности.
- Между прочим, - сказал Арфарра, - я велел разорить одну деревню, где жили еретики. Деревня стояла у озера, а напротив нее была пустынная заводь, в которой экзарх непонятно зачем разбил военный лагерь. Еретики стали рассказывать, что в заводи из земли выполз зеленый девятихвостый бурундук, запалил лес и ушел в небеса. Это предвещало мою опалу. Я осмотрел заводь: действительно, яма, такая, что земля сварилась в стекло.
Я схватил зачинщиков и велел допрашивать, пока они не признаются, что вырыли яму сами, чтобы морочить народ. Что ж, - они покочевряжились неделю и признались.
Старик замолчал, отпил немного настоя, отдал чашку обратно Киссуру и хладнокровно заметил:
- Это большая ошибка - пытать людей, когда не знаешь заранее правды. |